Содержание
"Ваш ребенок родился с серьезными патологиями" — эта фраза навсегда меняет жизнь родителей. Они пытаются искать других врачей, которые сделают другие анализы и скажут, что произошла чудовищная ошибка. И что на самом деле с ребенком все в порядке. Плачут. Мучаются от мысли: "Почему это произошло именно со мной?" Впадают в ступор. Ненавидят себя, а иногда и только что родившегося ребенка за то, что тот не такой, как все.
Но так ведут себя папы и мамы. А вот что делают врачи в подобной ситуации? И что они должны делать? "Открытая Азия" попыталась разобраться в этом.
"Врачи относились к моей дочке, как к ненужному куску мяса"
Мария Небога вышла замуж в 24 года. Через два месяца они с мужем узнали, что скоро станут мамой и папой. А на седьмом месяце беременности Мария заболела – было что-то вроде ОРВИ или гриппа.
— Во время осмотра мне сказали, что плод мало вырос за это время. Меня пытались лечить, в том числе антибиотиками, которые назначили, не дожидаясь результатов анализов. Еще через некоторое время врачи сказали, что лучше сделать аборт. Но шла уже 34-я неделя беременности. Моя доченька жила во мне, шевелила ножками и ручками. Я не знаю, есть ли на свете женщины, которые в такой ситуации согласились бы убить своего ребенка? — вспоминает Мария.
И именно тогда она впервые столкнулась с пренебрежением со стороны врачей.
— Все они относились ко мне ужасно. Из-за них я чувствовала, что сама во всем виновата. Завотделением патологии беременных в Ошском городском роддоме так и сказала мне: "Это ваша патология, не наша. Аборт — единственное решение вашей проблемы". Врачи настраивали против меня семью мужа.
Дочь Марии появилась на свет после кесарева сечения в частном роддоме Оша. И ребенка сразу перевезли в отделение патологии новорожденных при роддоме городском.
— Я увидела ее только на третьи сутки. Она находилась в кювезе. Даша родилась крошечной — рост 35 сантиметров, вес 1 160 граммов. Врачи почти не обращали на нее внимания, мол, все равно не выживет. Мы с Дашей провели в реанимации месяц, и каждый день во время обхода врачи говорили мне: "Ой, она скоро умрет. Она не жилец". Так к ней и относились — как к ненужному куску мяса. И это несмотря на то, что мы совали деньги каждому, кто мог уделить моей девочке внимание. Только один молодой врач по имени Тахир поддержал меня, сказав, что у Даши при рождении были все необходимые рефлексы, поэтому он не видит серьезной угрозы для ее жизни. Все остальные врачи демонстративно не хотели тратить время на моего ребенка.
Несмотря на прогнозы врачей, Даша не умерла. Мария до сих пор уверена, что если бы медики иначе отнеслись к ребенку, то у девочки было бы гораздо больше шансов на реабилитацию.
Когда Даше исполнилось 11 месяцев, пришла новая беда: девочка заболела ветрянкой.
— Когда мы обратились к врачу, малышке поставили страшные диагнозы: ДЦП, спастический тетрапарез и эпилепсия. И с тех пор чего я только от врачей не слышала. Мне говорили, что она все равно умрет и что самый лучший выход для меня — сдать ее в интернат, чтобы не видеть, как она будет умирать. Еще одна "прекрасная" фраза, которую я слышала постоянно: "Вы молодая, родите себе других. А эта не получилась, что тут поделаешь". Некоторые врачи почему-то думали, что меня утешат слова: "Вы не переживайте, дети с такими патологиями долго не живут".
Исключение или система?
Но, может быть, это только одна история отдельно взятой семьи? Увы, мамы особенных деток говорят: такое отношение врачей – обычное дело.
— В роддоме меня спросили: "Будете ЭТО забирать?" Именно так: "это", как будто мой ребенок — нечто неодушевленное. Отказаться — первое, что предлагают наши врачи. Это практика такая. Еще и запугивают мамочек, что "с таким ребенком все от вас отвернутся". Нам не пытаются оказать психологическую помочь, нас хотят добить, — говорит Айнура, мама ребенка с врожденными патологиями.
— Международные организации стараются, сами родители стараются, но ситуация все равно почти не меняется, — вторит ей Елена, мама мальчика с ДЦП.
— На 35-й неделе у меня сильно отекли ноги. Я думала, что это нормально, но врач сказала: нужно немедленно ставить капельницу. Потом я поняла, что мне пытались вызвать схватки. Сказали — я должна сильнее тужиться, чтобы вытолкнуть ребенка, но я не чувствовала схваток. Врачи начали давить на живот и кричали мне, чтобы тужилась сильнее. Наконец дочь родилась. Она была всего 1,8 кг. Потом врачи сказали, что мой ребенок чуть не умер, и теперь у нее внутричерепное давление, и это может сказаться на ее развитии. И во всем этом виновата я сама, потому что плохо тужилась, — вспоминает Наталья.
— У нашей Абигель — синдром Дауна. Первый вопрос, который задали мне врачи: "Забираете?" Нам говорили, что она будем овощем, не станет улыбаться, не сможет узнавать маму и папу. Сейчас нашей дочери — шесть лет. Она удивительно обаятельный и светлый ребенок. Ее любим не только мы, но и все окружающие. А еще она настоящая умница. Она не то что папу-маму узнает. Она знает по именам всех своих одноклассников и всех одноклассников своего старшего брата, — рассказывает Дина Эшалиева, мама четверых детей. Ее сыновья Даниэль и Элиас — обычные дети. Чудесная Абигель — с синдромом Дауна. А в прошлом году Дина с мужем усыновили Элиазара — у мальчика тоже синдром Дауна.
Дина — представитель общественного фонда родителей детей с синдромом Дауна "Сантерра".
— Буквально на днях мне звонила мама "солнечного мальчика". Она была на приеме у невропатолога. Так тот с порога заявил: "Ты что, с ума сошла — в таком возрасте рожать?" И это я смягчила слова врача. На самом деле он выразился в гораздо более грубой форме. Хотя женщина родила в 37 лет. А ведь давно доказано, что пусть вероятность рождения такого ребенка и увеличивается с возрастом матери, 80% детей с этим синдромом рождаются у женщин в возрасте до 35 лет, — говорит Дина.
А что же врачи?
Врачи соглашаются: проблема есть. Однако они уверены, что не глобальная.
— Человеческий фактор, конечно, может сработать где угодно — не только в здравоохранении. Врачи тоже люди. У них есть пороки и слабости – хотя, безусловно, они обязаны придерживаться норм профессиональной этики. Но при этом медики загружены, задерганы многочисленными заданиями и проверками и при этом не получают за свою работу достойную зарплату. Наверное, их мысли больше заняты поиском дополнительных средств к существованию, чтобы кормить свои семьи. В которых, кстати говоря, тоже часто есть проблемы, — говорит консультант пресс-центра Минздрава Елена Баялинова.
Президент Ассоциации акушеров и неонатологов Кыргызстана Арсен Аскеров, один из авторов небольшого исследования по фактам насилия и грубого отношения к роженицам, уверен: культура сообщения горьких новостей роженицам пока развита слабо.
— Немногие врачи прошли соответствующие тренинги, — говорит Аскеров. — И мы должны признать, что грубость и хамство по отношению к роженицам есть. Но это относится к мамам не только особенных деток. С грубостью чаще всего сталкиваются женщины из социально уязвимых групп.
Однако Аскеров уверен, что практика, когда врачи уговаривали отказаться от ребенка с грубой патологией, осталась в прошлом.
— Наоборот, сейчас задача врача — сделать все возможное, чтобы у ребенка была семья, — говорит он.
Мы поговорили и с акушерами, которым приходится сталкиваться с такими новорожденными.
— Почему-то все считают, что наша задача — спасать жизнь ребенка. Но мы должны думать и о жизни матери, — говорит акушерка с 30-летним стажем. — Что ее ждет с таким ребенком? Давайте будем смотреть правде в глаза. Папы из таких семей чаще всего уходят. Второй раз замуж с ребенком-инвалидом выходят лишь единицы. Условий для того, чтобы дать такому ребенку образование, в стране нет. Денег на лечение тоже почти не выделяется. А ведь таким детям нужно особенное лечение, причем нередко очень дорогое.
— А почему фиксируют внимание только на детях с грубыми патологиями? А сколько детей благодаря нам остались в семье? Скольких мамочек мы уговорили не бросать деток, родившихся, например, с волчьей пастью. Такие новорожденные выглядят настоящими уродцами. Но мы-то знаем, что хирург им может помочь. То же самое с некоторыми пороками сердца, — говорит врач-гинеколог по имени Ольга.
Как должно быть
— В Кыргызстане не существует четких правил, каким голосом, с какими интонациями, какими словами врач должен сообщить маме и папе, что новорожденный болен. Но медик должен четко объяснить родителям, чем именно болен ребенок, какая медицинская помощь ему понадобится, какие дополнительные болезни могут сопровождать подобные диагнозы, каковы прогнозы. То есть врач должен быть предельно честен с родителями, — уверена специалист по доказательной медицине Бермет Барыктабасова.
Врач должен объяснить родителям, что даже чем-то больной ребенок может вырасти выдающейся личностью: заниматься шахматами, делать открытия, прекрасно рисовать или заниматься музыкой.
— Если же исход заведомо неблагоприятный, то обязанность медработников — выразить солидарность и сочувствие. При этом следует помнить, что в итоге все равно решают родители. Врач должен лишь представить максимально полную информацию. И уж тем более не должен предлагать отказаться от ребенка — это противоречит профессиональной этике, — говорит Барыктабасова.
А может быть, врачи были правы?
— Мне часто говорят: а тебе предлагали сделать аборт. Поэтому я много размышляла над вопросом: нужно ли было послушаться врачей? И знаете, даже если бы тогда я знала, какая жизнь мне предстоит, то я все равно родила бы Дашу. Но если бы у меня был второй шанс, мы бы избежали тех врачебных ошибок, которые были в нашей жизни, — говорит Мария Небога.
— Моя первая беременность закончилась рождением ребенка с несмыканием краев брюшных стенок спереди с выпадением внутренних органов. Это грубая патология, которая требует огромного количества оперативных вмешательств. Меня спросили, спасать или нет. Я по образованию врач и знаю, какие последствия ждали и меня, и ребенка. Однако в тот момент я думала только как мать и, конечно, ответила: спасать. Но дело в том, что роды у меня принимали мои коллеги, которые хорошо меня знали. Они провели консилиум, вызвали моих родителей, мужа. В общем, ребенка спасать не стали. Конечно, та девочка живет во мне незаживающей болью. Но сейчас у меня трое здоровых детей, которых я бы не родила при других обстоятельствах, — уверена Елизавета.
— 12 лет назад у меня родилась дочь с синдромом Дауна. По совету врачей я отказалась от нее. Мне сказали, что я всю жизнь буду мучиться, что муж уйдет от меня, что работу мне придется оставить. Сейчас я очень жалею, что отказалась от ребенка. Пыталась ее найти, но мне сказали, что ребенок умер, поскольку вне семьи дети с патологиями долго не живут. И, кстати, с мужем мы все равно разошлись. Не смогли друг другу простить того, что предали своего ребенка, — рассказывает Алия.
— Современная система здравоохранения нацелена на развитие превентивных мер. Для этого важна и забота о женщине репродуктивного возраста, и планирование беременности. Кроме того, пороки развития можно и нужно диагностировать на ранних стадиях беременности — до 20 недель. Для этого все беременные женщины должны стоять на медицинском учете, а у врачей должны быть необходимое оборудование и квалификация. Если же особенный ребенок родился, то задача государства сделать так, чтобы он рос в семье. И надо давать родителям максимальную поддержку не только в самом начале, но и потом, — говорит Бермет Барыктабасова. — И все же, повторюсь, главная задача — создать условия, чтобы дети рождались здоровыми. И я желаю всем будущим родителям никогда не услышать фразу: "Ваш ребенок родился с патологиями".
Если честно, то в реальной жизни ни разу мне такой вопрос задан не был. У нашей дочери несколько диагнозов (аутизм, СМА, УО легкой степени и СДВГ, подробно об этом я писала здесь). В роддоме, кроме малого веса и желтухи у моей дочери проблем не было и мне не предлагали сдать её в детдом, потому что она будет инвалидом. До года у нас вообще проблем не было, да и потом они проявились не сразу, а постепенно. Внешне она выглядит как обычный ребёнок и потому я счастливо избежала подобных вопросов. А вот в сети такой вопрос задают очень часто. Причем, не просто задают, а прямо так с наездом, типа «сами виноваты, родили больного ребёнка, а теперь требуют к нему и к себе повышенного внимания». Видимо, эти интернет-специалисты знают гораздо больше, чем ладно я, все врачи вместе взятые.
На сегодняшний день моей дочери 6 лет, через месяц будет 7 и пока ни один врач не смог сказать со 100% уверенностью отчего что-то пошло не так. Результат МРТ отличный, генетика в относительной норме (идеальной генетики, как сказал мне врач нет ни у кого), физиологически она вполне здорова. В большинстве случаев врачи говорят о целом ряде причин, гипоксия во время родов, которая наложилась на генетику и что все это вместе осложнилось прививкой. Сейчас я уже не ищу причину, почему так случилось, мне важнее будущее, поэтому мы упорно работаем и занимаемся.
На 11 неделе беременности скрининг показал высокую вероятность рождения ребёнка с синдромом Дауна, меня направили к генетикам. Для того, чтобы исключить или подтвердить результаты скрининга мне предложили процедуру амниоцентеза, то есть специальной иглой под контролем узи врач делает прокол и выполняет пункцию зародышевой оболочки. Проще говоря длинной иглой мне проткнули живот (без анестезии) и взяли генетический материал эмбриона. Процедура крайне болезненная и опасная, потому как после неё возможен выкидыш. После этого 40 минут я просидела в коридоре, медсестра убедилась, что чувствую себя хорошо и отправилась домой. Хорошо, что на процедуру я пришла с мужем, потому что в лифте мне резко стало плохо и я потеряла сознание. Очнулась на полу с задранными кверху ногами. Ничего страшного не произошло, после этой процедуры резко упало давление и как результат обморок. Напоили меня кофе и отправили домой, где я уже вполне пришла в норму. Результат обещали через 3 дня.
Я не скажу, что все эти три дня я сидела как на иголках и думала только о результате. С мужем мы ещё по дороге в больницу обсудили, что если результат будет положительным, то будем делать аборт. Приняв это решение я все же настроилась на отрицательный результат, я не верила, что он будет плохим. Я не считаю, что наше решение было абсолютно верным и никого не призываю поступать также, это исключительно моё решение, которое я приняла исходя из своей жизненной ситуации. Будучи студенткой 4 курса, я проходила практику по патопсихологии в школе 8 типа. Нашей задачей было провести диагностику ребёнка, а потом написать заключение. Я до сих пор помню острое чувство жалости, которое испытала к этим детям, я не знала как к ним подступиться, как вести себя, чтобы не обидеть, как найти общий язык. Тогда я подумала, что сделала верный выбор в пользу психологии развития, а не клинической психологии. Таким образом, я считала, что сил вырастить ребёнка с отклонениями в развитии у меня просто не хватит, а потому я была готова к аборту.
Спустя три дня врач развеял мои опасения, сказав, что результат анализа отрицательный на все генетические заболевания, которые можно проверить. Бонусом мне сказали пол ребёнка. Вышла я окрыленная и довольная. Больше подобных сомнений за всю беременность у врачей не было.
Сейчас я изменилась, я не испытываю жалость к людям с ОВЗ, это очень непродуктивное чувство. Я жалею, что не отучилась на клинического психолога и планирую это исправить. Я очень изменилась, теперь у меня гораздо больше сил и гораздо меньше иллюзий. На своём опыте хочу сказать, что я не хотела, чтобы мой ребёнок был инвалидом. Да ни один родитель не хочет этого. Но если уже так случилось, то с этим надо как-то жить, надо приспосабливаться и работать-работать-работать. А потому вопрос «зачем рожали больного ребёнка» всегда ставит меня в тупик, как будто у меня цель такая была, как будто я заранее знала, что все так сложится и сознательно пошла на риск. Да не было у меня такой коварной цели родить инвалида, уйти с любимой, хорошо оплачиваемой работы и, сидя дома, получать пособие по инвалидности.
Возможно, получилось несколько сумбурно. Никого не хотела обидеть, но этот вопрос действительно ставит меня в тупик.
Больше моих статей вы можете прочитать на моём канале в дзене
Современные методы пренатальной диагностики позволяют узнать о патологиях развития плода на ранних сроках беременности. Однако многие мамы, даже зная, что ребенок родится неизлечимо больным, отказываются делать аборт. Мы не стремимся их осудить или оправдать, однако эта сложная и важная тема определенно заслуживает внимания.
90% женщин, узнав диагноз «синдром Дауна», идут на аборт
Рождение больного малыша – всегда горе для семьи. Но еще горше матери слышать обвинения, мол, сама виновата, ведь современные исследования и анализы позволяют узнать о проблемах еще до родов. А почти любая новостная статья, где фигурирует ребенок, появившийся на свет инвалидом (особенно, умственно отсталым), привлекает «доброжелателей», советующих держать подальше «таких» детей от «нормальных». Яркий пример – история девочки Маши, которая страдает синдромом Дауна. Из-за нее родители одной из московских школ потребовали перепечатать уже готовый школьный фотоальбом. И хотя ситуация неоднозначная, ведь Маша не была учащейся класса, для которого делали альбом, все-таки отношение к особым детям налицо.
Позвольте привести немного статистики по синдрому Дауна.
– Шанс обнаружить во время планового скрининга (УЗИ, анализы крови) признаки синдрома у плода до 22-ой недели развития составляет от 60% до 90%.
– Больше 90% женщин, получив подтверждение диагноза, идут на аборт.
– В России в год на свет появляется 2,5 тысячи малышей с трисомией по 21-й хромосоме. В 85% случаях родители оставляют таких детей в роддоме.
Ольга, мама «особенного» ребенка: «Родители, принимающие решение о рождении «особого» ребенка, делятся на два типа. Одни делают это в более зрелом возрасте, прекрасно понимая, на что идут, и здраво оценивая финансовое положение семьи, свои силы и возможности. Вторые, чаще всего более юные, руководствуются скорее эмоциями, совершенно не имея представления о том, что ждет их после рождения долгожданного малыша.
У каждой позиции есть свои плюсы и минусы: прочно стоящие на ногах родители имеют четкий план, зато у «спонтанных» родителей чаще получается что-то, просто потому, что они не знают, что это невозможно. Но все родители "особых" детей так или иначе меняют отношение общества к ним – через родственников, друзей и знакомых. Оно уже лучше, чем было двадцать, и десять лет назад, хотя со стороны может показаться, что почти ничего не изменилось».
Эти цифры относятся только к одной болезни, название которой у всех на слуху. А ведь есть еще дети с ДЦП, часто полученным в результате родовой травмы или недоношенности, дети с различными расстройствами аутистического спектра, которые далеко не всегда проявляются в первый год жизни малыша, дети с умственной отсталостью и еще с множеством дефектов физического и психического развития. Но вернемся к синдрому Дауна, взятого в качестве яркого примера, и посмотрим на статистику под другим углом.
«Пусть рожают и воспитывают, только подальше от меня и моих детей»
Минимум в 10% случаев проблема во время беременности остается незамеченной. Успокоенные ложноотрицательным результатам родители не делают углубленные обследования, и патология обнаруживается уже на поздних сроках или после родов. И тогда уже приходится выбирать не между абортом и сохранением беременности, а между воспитанием больного ребенка, его лечением и отказом от малыша. Немногие находят в себе силы отказаться от большинства планов и надежд и фактически посвятить жизнь реабилитации инвалида в обществе, которое инвалидов не принимает. Показательна облетевшая интернет новость о том, что ж ители Красноярска не пускают детей-инвалидов в свой двор.
Почему не решаются прервать беременность те, кому генетические исследования точно подтвердили диагноз? Кто-то не приемлет для себя убийства нерожденного ребенка. Кто-то готов любить долгожданного малыша любым, каким бы он ни появился на свет. Кто-то надеется на чудо… Никто, кроме самой женщины, не имеет права решать, делать ей аборт или рожать. Никто не имеет права заставить ее написать отказ от тяжелобольного ребенка или взвалить на себя все тяготы его воспитания без гарантии успеха. И никто не смеет упрекать ее ни в одном из этих решений.
«Да пусть рожают и воспитывают, кого хотят, только подальше от меня и моих детей!» – прозвучит со всех сторон. – «Я имею право не слушать их крики и не любоваться на слюни и сопли в кафе, на улице, в метро. И вообще, они непредсказуемые – вдруг кинутся?» Желающих отправить в резервацию или хотя бы в закрытые интернаты детей с ментальными расстройствами или не соответствующих каким-то эстетическим нормам, увы, очень много. И если на улице они обычно только брезгливо косятся, уводят с площадки своих малышей или просто пересаживаются подальше, то в Интернете позволяют себе выражать недовольство очень и очень громко. Как по поводу еще одного недавнего случая, когда девочку с ДЦП не пустили на утренник в детском саду.
И это только те истории, которые попали в интернет, а потому о них узнали люди. Сколько на самом деле тех, до кого никому нет дела?
«Моему "особому" сыну 6 лет, и я не представляю себе жизнь без него»
На самом деле родители больных детей сами нередко ограничивают свой круг общения, замыкаясь среди таких же семей, где не надо никому ничего объяснять или доказывать, ни перед кем оправдываться. Они со временем учатся жить с этим, улыбаться, искать – и находить – радость в разных мелочах, многим кажущимися незначительными или глупыми. Не строить далеко идущих планов, а жить сегодняшним днем. Стараться не думать и не говорить о проблемах, а просто раз за разом решать их. Так легче. Легче не впасть в отчаяние, не свихнуться от неравнозначности прикладываемых усилий и результатов.
Но во многом подобный эскапизм – защитная реакция от агрессии да и просто неделикатности общества, не желающего принимать тех, кто не вписывается в рамки условной нормы. Многим таким мамам нужна помощь психолога, да и просто поддержка окружающих, потому что когда раз за разом наталкиваешься на неприятие другими людьми, буквально опускаются руки.
Ольга, мама «особенного» ребенка: «До уровня многих европейских стран нам еще далеко – помню, как поразил меня дом для молодых инвалидов в Финляндии, куда я попала после волонтерской поездки в один весьма благополучный по российским меркам дом-интернат для детей-инвалидов. Поразил даже не столько налаженным бытом, ремонтом, уютом, сколько отношением персонала. Когда я задала директору вопрос "Как часто у вас родители отказываются от ребенка-инвалида?", она просто не поняла меня. "Что значит отказаться? – спросила она. – Это же их ребенок".
Быть родителем "особого ребенка" нелегко. Мне время от времени говорят, что я сильная, что я герой и мною восхищаются. Это здорово поддерживает, но, поверьте, в жизни с «особым» ребенком нет никакого героизма – у нас с его отцом просто нет другого выхода. Моему "особому" сыну шесть лет, и я уже не представляю себе жизнь без него, но до сих пор не знаю ответ на вопрос, "рожать ли заведомо больного ребенка". В нашей стране быть родителем такого малыша означает – все время бороться, часто с ощущением, что ты пытаешься лбом пробить стену с надеждой, что однажды она рухнет».
Больные дети, независимо от коэффициента их интеллекта, вполне могут быть счастливы – если дать им шанс родиться и жить в семье. Родители, воспитывающие больных детей, могут перестать убегать в свою, менее беспросветную, реальность – если общество перестанет клеймить их за то, что их ребенок не такой, как остальные.
Читаю прессу: депутаты поддержали точку зрения губернатора Белгородской области, который написал в соцсетях пост, посвященный «домашке», где отметил, что «домашние задания — это плохая многолетняя привычка, которая травмирует и ученика, и родителя». Также губернатор подчеркнул, что от этой привычки надо уходить, и он уже дал поручение департаменту образования пересмотреть вопрос.
Инициативу губернатора поддержали многие коллеги. Так, депутат Госдумы Алена Аршинова отметила, что основная нагрузка на учащихся должна приходиться на учебные часы, которые ребенок проводит в школе. «К сожалению, школьники нередко перегружены учебными заданиями, которые зачастую вынуждены выполнять под контролем и при непосредственном участии родителей», – заявила Аршинова.
Она сообщила, что благодаря повсеместному развитию современных технологий, уже сейчас можно свести к минимуму нагрузку детей во внеурочное время – чтобы домашнюю работу можно было выполнять без помощи родителей. Аршинова рассказала, что в ближайшее время этот вопрос будет обсуждаться на совещании с участием министра просвещения.
Неужели мы доживем до такого?
Добрый день. Не знаю даже с чего начать.. кратко если- сынок 3 года стал непослушным, агрессивным, плаксивым, обзывается и ругается часто. Я пытаюсь с ним разговаривать, договариваться, иногда получается, бывает срываюсь кричу, но руку никогда на ребёнка не поднимала. А муж стал поддавать по попе, ставить в угол, насильно заставлять что-то делать (например, игрушки убирать).
Вчера произошла страшная ситуация, ребёнок заплакал, смотрю стоит кричит в углу, а муж как надзиратель над ним стоит и насильно его там держит, спрашиваю за что, говорит за то что лупит его. Говорю дай с ним поговорю, — он меня не подпускает к нему, ссылаясь на то, что если я вмешаюсь, ребенок его не во что ставить не будет. А я категорически не приемлю насилие! Тем более на мой взгляд он не прав, сам научил кулаками махать теперь наказывает. Я естественно в крик, дальше оскорбления, потом маты, слёзы и всё это при ребёнке.. не выдержала. Прошу его книжки почитать про воспитание, видео посмотреть на ютубе, статейку какую нибудь на крайний случай прочитать, на что получаю ответ, что я глупых людей слушаю и читаю.
В общем не можем мы прийти к компромиссу, а ребёнок страдает. на мой взгляд ломать через колено психику ребёнка нельзя, по своему отрицательному детскому опыту сужу, дети — люди, нужно уважительно к ним относиться, чтобы выросли адекватными и порядочными людьми, а не невротиками. Не вижу другого решения кроме как развестись, сил нет никаких, руки опускаются
Привет всем поэтам, читателям и всем-всем-всем! Начинаем угадайку по поэтическому конкурсу №14.
Составить интересные и толковые описания к стихам у меня в этот раз не получилось, поэтому ограничусь цитатами, которые, на мой взгляд, напомнят вам суть рекламируемого.
Список авторов:
Аноним 1
Аноним 2
Angel rebelde
Арсалана
Брат Организация
Елизавета Пиксаева
Жить хорошо
Запрещённый приём
КапсЮль
Крысатуля
Liska
Лена Токарева
Maribella
Надин Губер
Ольга Хасанова
Ольг@
Псевдоним "Форумчанка" (я так понимаю, это тоже своеобразный Аноним)
Sofiko
Ящер
вчера на ночь глядя (около 23 часов) в чате одноклассников дочери развернулась бурная дискуссия
появился в классе революционер (7 класс), который призывал всем классом свергнуть учителя биологии/географии , а на будущий год и химии
учитель возрастная, к детям относится очень жестко, ставит заслуженные оценки (1 год у нас в классе, любимчиков нет)
конфликт был в том, что этот мальчик передал для нее конспект через своего друга, у которого сильно заболела голова и он ушел из школы, не передав конспекта, в итоге двойка, учитель выслушав сказала, что это не ее проблемы.
дети, у которых старшие братья/сестры учатся у нее, говорили, что если ее слушать, не вступать в диалоги от слова совсем, ну и просить прощение за косяки, то она нормальная.
дальше пошло обсуждение, что тогда ты раб и не имеешь собственного мнения.
я посоветовала дочке сказать, что такие вопросы решаются на уровне родитель-школа, а никак не пойти толпой к директору и нажаловаться.
что еще можно посоветовать начинающему революционеру?
п.с. все дети в классе считают, что учитель не права по поводу конспекта, я обратное доказать дочке не смогла вчера, многие от нее (учителя) отхватили двойки и тройки, т.к. часть материала, которого нет в учебнике, она спрашивает на контрольных, а вот дает ли она его, я не знаю, по словам дочери-нет.